В одном маленьком городе, где жизнь течет неспешно, тяжело раненный щенок стал символом надежды и любви. Путешествуя по улицам на автомобиле, полный ям и преград, волонтер Лида держала его в переноске на своих коленях, стараясь успокоить его, пока я, с помощью шприца, пытался дать ему воду. Щенок мирно лежал, как будто только что пережил сильный стресс и наконец нашёл успокоение.
В ветеринарной клинике, пропитанной запахом антисептиков и свежезаваренного мятного чая, врач, невысокий мужчина с вечно растрепанными волосами, осторожно обследовал его. Как только он надавил на щечку, из пасти щенка струйкой полилась темная слизь. Щенок дернулся и попытался упрятать носик, как будто понимал, что его жизнь на волоске.
— У него абсцесс, — сказал доктор. — Что-то острое, возможно, нитка. Он обезвожен и сильно истощён. Но сердце бьётся ровно. Мы его спасем.
Врач говорил совершенно спокойно, будто это была его повседневная работа — возвращать жизни. Подготовили операционный стол, медсестра разложила инструменты. Вдруг появилась девочка с косичками и её мама. Смутившись, мама передала пакет с подгузниками: «У нас их немного, но, может, пригодятся». Врач кивнул: «Этого всегда не хватает». Доброта всегда возвращается — это было видно в глазах тех, кто поддерживал.
После ненадолгого наркоза, щенок заснул. Врач вытянул из его рта черную нитку, затянутую в десну — кусок пакета, который был там уже слишком долго. Он очистил ранку, установил дренаж и ввел антибиотики.
— Теперь будет больно, но с каждым днем будет лучше.
Так мы назвали его Крош. Он был крошечным, словно кусочек жизни, который чуть не был потерян, но всё же был найден. Первые дни Крош просто спал и пил воду маленькими глотками. Лида учила меня, как правильно ухаживать за ним и как следить за тем, чтобы подгузник был сухим.
К вечеру того же дня пришёл пожилой мужчина. Сняв шапку, он положил на стол два сложенных банкноты.
— У меня завтра пенсия, но пусть будет на лекарства. Я всё равно захожу на кладбище к жене…
Город не оставался в стороне: соседка принесла бутылочку для воды, молодежь собрала деньги в Интернете, а медсестра купила грелку. Каждый внес свою лепту, и так казалось, что маленькие пожертвования стали опорой для нашего общего дела.
На третий день Крош сделал свою первую попытку встать. Он сидел, осматриваясь, лапки дрожали, и хвост с нетерпением колотил по подгузнику. Сделал шаг, но упал. Он был удивлён, почему мир вокруг него такой твёрдый. Подполз к мисочке с водой и впервые сам лизнул руку Лиды. Это было его первое осознанное действие доверия.
Со временем отечность спала, и его мордочка приняла уморительную складку — как у задумчивого профессора. Через каждые два часа он уже ел из ложки. Я забрала его к себе в временный дом. В моем уютном квартиру, с видом на двор и простыми радостями жизни, он ощутил, что нашёл место, которое стало его дома.
Когда пришло время искать постоянное пристанище, откликнулась пенсионерка Галина, бывшая учительница математики. Она написала: «Я одна. Всегда боялась щенков, что не справлюсь. Но я увидела его глаза. И я тоже часто смотрю так. Могу попробовать?»
В её квартире было старомодное, но уютно. Крош сел рядом с её тапочками, положив голову на них. Спустя мгновение он коснулся носом её пальцев. И всё встало на свои места.
Через неделю Галина принесла в приют блокнот: «Крош. Домашняя работа». А внутри он содержал: «1) ел сам; 2) не боялся пылесоса; 3) первый раз заснул на спине; 4) принёс мячик». Это стало настоящим уроком. Каждое спасение жизни — это «домашняя работа»: не о героизме, а о маленьких победах, которые составляют повседневность.
И теперь, когда они встречаются на одном и том же остановочном пункте, Крош садится на скамейку — как обычный щенок, старательно раздвигая лапки — и смотрит на дорогу. Не потому, что ждёт. Потому что научился благодарить взглядом того, кто когда-то заметил его в трудный час.
А Галина всегда говорит ему одно простое предложение, без излишних украшений:
— Мой крошка, ты больше не один. Даже когда я иду в магазин — ты всё равно не один.
