Утро напоминало серую пелену, словно небо несло на себе груз, слишком тяжелый для своего существования. В забытом уголке городского переулка, между ржавым прицепом и рядом мусорных контейнеров, тихо сидела небольшая собака. Его имя, хотя никто здесь и не знал его, было Бадди. Тонкая веревка, привязанная к его шее, натягивалась к металлическому каркасу прицепа, а его мир свелся к нескольким футам треснувшего асфальта и изношенному красному одеялу.
Бадди не всегда был здесь. Когда-то он принадлежал семье — мужчине с добрыми глазами и женщине, которая напевала во время готовки. Он помнил мягкие руки, теплый дом и аромат бекона по ленивым воскресным утрам. Но те времена прошли. Где-то между потерей работы, грузовиками и разбитыми обещаниями, Бадди стал еще одной вещью, которую они не могли больше содержать. Они привязали его здесь, возможно, с надеждой на то, что вернутся. Они никогда не вернулись.
Сначала Бадди ждал с нетерпением. Каждый звук — захлопнувшаяся дверца машины, шаги, отражающиеся в переулке — заставляли его уши настораживаться, а сердце забиться быстрее. Его маленький хвостик виляло от отчаянной надежды, но каждый раз это были не они. Дни превращались в ночи, а ночи в бесконечное ожидание. Красное одеяло намокало от утренней росы, а веревка натирала ему шею, мир вокруг становился холоднее.
Тем не менее, он продолжал ждать.
Переулок никогда не был тихим. Город жил и дышал вокруг него — мусоровозы кряхтели на утренней заутренней заре, голоса людей звучали, дети смеялись вдалеке. Но никто не опускал взгляд достаточно низко, чтобы увидеть его. Некоторые, возможно, и замечали, но отворачивались. Заботиться было проще.
Однажды вечером, когда солнце опускалось за крыши, Бадди начал тихо всхлипывать — не громкими лаем, а лишь маленькими всхлипов, которые, казалось, растворялись в воздухе. Его ребра были видны, его шерсть тускла и спутана. Голод больше не приходил волнами; он стал постоянным, тупой болью, пульсировавшей в его животе. Но хуже, чем голод, была одиночество. Он не понимал, что такое заброшенность. Он знал лишь любовь — и то, что ее больше нет.
Затем пошел дождь.
Сначала это было легкое моросящий дождик, затем стал продолжительным ливнем, пропитывающим всё — одеяло, землю и маленькую собаку, дрожащую под краем прицепа. Гром гремел где-то вдали, и Бадди прижимался к металлическому каркасу, дрожащий. Вода скапливалась вокруг его лап. Каждая капля, падающая на его голову, была маленьким холдным напоминанием о том, что никто не пришел.
И вдруг послышались шаги.
Молодая женщина, ее зонт сражался с ветром, остановилась, услышав тихий звук — всхлипы, такие хрупкие, что их можно было принять за ветер. Она посмотрела вокруг и увидела его — два испуганных глаза, выглядывающих из-под прицепа. Она присела, дождь пропитывал ее джинсы, и тихо прошептала: «Эй, малыш… всё будет хорошо.
Бадди колебался, уши прижаты, не зная, стоит ли доверять снова. Но голос женщины излучал тепло — то, которое не требовало, лишь предлагало. Постепенно она протянула руку. Он понюхал ее, дрожащий, и что-то глубоко внутри него — что-то, что почти исчезло — снова забилось. Надежда.
Она развязала веревку осторожными пальцами и подняла его хрупкое тело на руки. Он был легким, слишком легким, и он положил голову на ее грудь, словно боялся, что она исчезнет. «Теперь ты в безопасности», — сказала она, укрывая его своим пальто. «Ты едешь домой.»
Поездка в машине была тихой. Глаза Бадди начали закрываться, усталость овладела им. Впервые за weeks, ему не было холодно. Женщина мягко напевала — мелодию, которую он как-то помнил, хотя никогда ее не слышал раньше. Когда они приехали, она перенесла его в небольшую квартиру, полную тепла и запаха супа. Она вытерла его полотенцем и дала ему мягкую постель у обогревателя.
В ту ночь Бадди не плакал. Он смотрел, как она движется по комнате, готовя еду, вновь напевая. Она обернулась к нему и улыбнулась. «Добро пожаловать домой, малыш», — прошептала она.
Прошли дни, и его сила возвращалась. Его хвост снова виляло. Когда она возвращалась домой с работы, он встречал её у двери, глаза светились от любви. Иногда, когда за окном шёл дождь, Бадди сидел у окна и наблюдал, как капли скатываются по стеклу. Мир все еще имел холодные углы, все еще имел одиночество, но теперь он знал, что есть сердца, которые могут согреть даже самую маленькую, забытою душу.
И так, маленькая собака, которая когда-то ждала под дождем, больше не ждала, чтобы кто-то вернулся.
Его нашли.
У него снова было имя.
У него был дом.
