Когда боль оборачивается счастьем
Олеся годами грезила о ребёнке. Пять лет замужества, десятки анализов, сотни уколов, гормональные бури, слёзы в подушку. А ответа — никакого. Она цеплялась за надежду из последних сил. Муж всё чаще ворчал, а свекровь… свекровь не уставала повторять, кто во всём виноват.
— Это из-за тебя у меня до сих пор нет внуков! — кричала Галина Петровна. — В молодости ветром кружила, теперь пожинай!
— Но я лечусь… Обошла всех врачей, — шептала Олеся. — Вот только Виктор даже анализы сдавать отказывается…
— Потому что он здоров! — фыркала свекровь. — Это ты семейный очаг не смогла сохранить! Хватит на моего сына клевету разводить!
Олеся продолжала бороться. Лекарства, диеты, расчёты цикла. Но Виктор отдалялся. Ворчал, хлопал дверьми, грубил. От былой нежности не осталось и следа.
— Хватит с меня этого цирка, — однажды бросил он. — У меня на работе аврал, а ты со своими причудами…
— Но мы же семья… Вместе должны пройти через всё… — пыталась достучаться Олеся.
— Какая семья? Нас связывает только ипотека! — отрезал он.
Она осталась одна — с грязной посудой, со щами на плите, с пирогами в печи. Готовила, как всегда, от души. Ждала, когда Виктор вернётся. Надеялась, что оценит, скажет доброе слово. А он, переступив порог, сразу набросился:
— Опять дома разгром? — рявкнул без приветствия.
— Я ужин тебе приготовила…
— Неважно. Садись. Надо поговорить.
Олеся почувствовала, как кровь ударила в виски.
— У нас ничего не вышло. Это не семья. И мама права: нечего мучиться. Пора признать правду.
— Я не понимаю… — прошептала Олеся.
— Всё просто. У меня другая. Люблю её. Подаю на развод.
— А мечты? Ребёнок? Дом? Мы же столько лет…
— Ребёнка я хочу. Но не с тобой.
И ушёл.
Развод был тяжёлым. Квартиру поделили пополам, хотя Галина Петровна кричала, что Олеся не заслужила ни копейки. Свекровь требовала всё оставить её «золотому» сыну. Никто не спросил, как себя чувствует Олеся. А она растворялась в пустоте — день за днём.
Мать, Валентина, не давала ей сломаться.
— Тебе всего тридцать! Жизнь только начинается! Виктор — не единственный мужчина на свете!
— Я больше не хочу… — рыдала Олеся. — Он ушёл, потому что я бесплодна. Значит, я никому не нужна…
— Чушь! Хоть за руку буду водить по врачам, но в землю тебя закопать не позволю! — стояла на своём Валентина.
И водила. По клиникам, по обследованиям. Олеся смирилась. Ради матери. Хотя веры уже не было.
Жизнь текла. Работа, редкие встречи с подругами, бесконечные очереди в поликлинике. Олеся привыкла к одиночеству. Решила — никаких отношений. Кому она сдалась?
Пока не встретила Дмитрия.
Он был тихим. Не сулил горы золотые. Не лез с расспросами. Просто пришёл и остался.
— Мне не важно твоё прошлое. Я тебя люблю. Если не будет детей — заведём хоть хомячка. Или никого. Главное — ты.
Через полгода они расписались. Купили квартиру в кредит. Подобрали на улице рыжего кота. Олеся впервые жила без страха, без упрёков. Просто дышала.
Прошло пять лет. Теперь у них двое — Дашуня и Тимоша. Шумные, весёлые, любимые. Природа услышала Олесю. Поздно, но вовремя.
И вот однажды на рынке она столкнулась с Галиной Петровной.
— О, как ты похорошела. Видно, денежного мешка поймала? — язвительно бросила бывшая свекровь.
— Вы тоже неплохо выглядите, — ровно ответила Олеся.
— У меня беда с Виктором, — неожиданно призналась та.
— Да? — вежливо поинтересовалась Олеся. — Невестка не та?
— Третья по счёту, и, видно, не последняя… Ты, кстати, была самой нормальной. Жаль, не срослось.
— Бывает… — кивнула Олеся, делая шаг прочь.
— Только не говори, что у тебя теперь трое детей, да ещё и кот с собакой…
— Собаки нет, — улыбнулась Олеся. — А кот есть. Бродяжка.
— Дети-то есть? — не удержалась Галина Петровна.
Олеся остановилась.
— Знаете, мы не настолько близки, чтобы обсуждать мою жизнь. Всего доброго.
— Просто… у Виктора так и не вышло. Может, вы снова попробуете? — крикнула вдогонку свекровь.
Олеся не обернулась.
— Спасибо, нет. У меня всё хорошо.
И это была правда.
Она не стала рассказывать бывшей свекрови, что у неё теперь не просто семья, а полная чаша. Что есть муж, который не упрекнёт. Дети, о которых она боялась мечтать. Две бабушки, по очереди нянчащие внуков. И жизнь, где больше нет места горю.
Олеся не стала мстить, не стала хвастаться, не злорадствовала. Просто пошла дальше — в садик, куда записывали Дашуню, пока бабушка сидела с Тимошей.
И подумала: «Спасибо, Галина Петровна. Если бы вы тогда не выгнали меня из той семьи, я бы не узнала, что такое — быть счастливой по-настоящему».
