Деревянное счастье: тайна старой матрёшки
Маша уже погружалась в сон, когда резкий звонок разорвал тишину. Сквозь дремоту она увидела имя на экране — младшая сестра Глаша. «Опять что-то случилось», — мелькнуло в голове. Сонным голосом ответила:
— Глаш, уже поздно.
— Привет, прости, на секундочку. Выручи деньгами до зарплаты, умоляю! Мишка опять алименты задержал.
— Сколько?
— Совсем чуть-чуть, чтобы с Лизой до понедельника продержаться. В садике сказали — на утренник срочно сдать надо. Поможешь?
— Ладно, переведу сейчас.
— Спасибо, родная, обожаю тебя! — Глаша чмокнула в трубку и исчезла.
Маша перевернулась, но сон улетел. Мысли вертелись вокруг сестры. Странная у неё судьба. В детстве всё легко давалось: учёба, танцы, подруги — везде успевала. А после замужества с Мишкой будто подменили. Может, и некрасиво так думать, но после развода Глаша будто ожила.
С мыслями о сестре и племяннице Маша наконец уснула.
На следующий вечер Глаша заскочила в их скромную квартиру на окраине Нижнего Новгорода.
— Привет, совет нужен, — сказала она, доставая из кармана кольцо. — Хочу в ломбард сдать. Вчера весь дом перерыла — больше нечего продать. От Мишки осталось, не нужны мне эти воспоминания.
— Так туго?
— Да. Думала, на работе повысят — место освободилось. Шеф хвалил, ответственные задания давал. А в итоге взяли Катю Смирнову. Она вечно раньше всех с работы смывается. А мне: «Ты же с ребёнком, больничные часто». Сплошное невезение! Как думаешь, кольцо хоть что-то стоит?
— Красивое, с камешком, почти новое. Должны дать прилично. Но дело не в деньгах, Глаш. От такого кольца — от неудачного замужества — надо избавляться. Это как клетка. Неси в ломбард, и быстрее.
Ломбардщик, седой дед в очках, долго вертел кольцо в руках, потом назвал сумму. Спросил:
— Разводитесь? Деньги нужны? Не выкупите? И правильно. Дочка есть? Хорошо.
Пока он оформлял бумаги, Глаша разглядывала витрину. Среди телефонов и часов её взгляд зацепился за матрёшку — старую, с потёртой краской.
— Ручная работа, ещё бабкиных времён, — пояснил старик. — Один клиент оставил, да так и не выкупил. Бери, дёшево отдам. Дочке понравится.
Глаша не планировала покупать ничего, но вдруг протянула деньги и взяла куклу.
Лиза пришла в восторг. Современные дети такие игрушки уже не видели.
В дверь постучали. На пороге стояла Маша с полными сумками.
— Ну ты даёшь! Спасибо, сестрёнка!
— Буду спокойна, только зная, что у моих девочек холодильник не пустой, — Маша выкладывала молоко, колбасу, творог.
— Тётя Маша, смотри! — Лиза прибежала, схватила йогурт и показала матрёшку.
— Ух ты! Смотри, она открывается — раз! А внутри ещё куколка. А в той — ещё! Попробуй сама, — Маша вернула игрушку.
— Маш, чай будешь? — Глаша нарезала хлеб.
— Тётя, куколки закончились, — надулась Лиза, держа крошечную матрёшку.
— Нет, Лиза, смотри, эта ещё открывается, просто туго, — Маша с усилием провернула фигурку. — Ой, Глаш, гляди!
Внутри лежали свёрнутые в трубочку купюры и записка:
«Спасибо тем, кто помог мне. Возвращаю добро тому, кому оно нужнее. Когда наладится жизнь — передай дальше».
— Может, вернуть в ломбард? — Глаша вертела бумажку в пальцах.
— Ты чего! Матрёшка — символ судьбы. Раз к тебе попала — твоя теперь. Отдавать нельзя, — твёрдо сказала Маша.
И оказалась права. Чёрная полоса кончилась.
Глаша уволилась с работы, где её не ценили. Денег из матрёшки хватило пережить трудные дни. Вскоре ей предложили новое место — с хорошей зарплатой.
Их мама, которая годами злилась на Глашу за брак с Мишкой, вдруг оттаяла — стала забирать Лизу из садика.
А на новой работе Глаша познакомилась с Сергеем — умным программистом, который влюбился в её смех.
Всё снова стало получаться.
Когда жизнь наладилась, Глаша вспомнила записку. Она положила такую же сумму в матрёшку. По дороге на работу она часто видела молодую маму с сыном-инвалидом. Однажды, когда мальчик задремал в коляске, Глаша незаметно опустила куклу ему на колени.
Сердце пело. Она представила, как удивятся они, найдя сюрприз. Глаша вернула долг незнакомцу, который когда-то помог ей. Иногда даже маленькое добро творит чудеса. А уж такая матрёшка — символ судьбы — и подавно!
