Мой муж потребовал, чтобы я переписала на него половину дома. Но я не хочу этого делать — и у меня есть на то серьёзные основания.
Мой мир рухнул в тот момент, когда он, вернувшись с работы, словно между делом поставил меня перед выбором, о котором я не могла даже подумать. Дом — двухэтажный, с большим садом — достался мне от бабушки. Но не думайте, что мне просто повезло. Несколько лет назад пожар уничтожил почти всё, оставив лишь обугленные стены и боль от увиденного. Год назад я начала восстановление — с нуля, без помощи, шаг за шагом. Каждый евро на материалы, каждый цент на работу мастеров — всё это я зарабатывала сама. Я поднимала этот дом, как будто поднимала собственную судьбу, вкладывая в эти стены не только деньги, но и своё сердце, силы, надежды и память о семье, которой больше нет.
Мы живём в небольшом городе Бад-Тёльц, где люди знают друг друга по именам, а слухи разлетаются быстрее ветра. Мой муж, Маркус, никогда не был кормильцем семьи. Его зарплата едва покрывает выплаты на детей от первого брака: младшему — алименты, старшему — обучение в университете. Я не осуждаю его за обязанности перед детьми, но и не жду помощи. Всё, что у нас есть — уют, стабильность, дом — держится на мне. Я привыкла. Привыкла к его недовольству, когда прошу купить по дороге домой что-то необходимое. Привыкла к тому, как потом неделю он напоминает, что «оказал мне огромную услугу». Но его новая просьба ударила как пощёчина.
Вечером всё было привычно: я приготовила ужин, дом наполнился запахом свежего хлеба, за окном гудел прохладный баварский ветер. Маркус вошёл, бросил сумку, даже не взглянув на меня, и сказал:
— Грета, ты должна переписать на меня половину дома.
Я застыла. Ложка выпала из рук и громко ударилась о столешницу.
— Что? — выдохнула я, надеясь, что ослышалась.
Но он повторил, уже твёрже:
— Это покажет, доверяешь ли ты мне. Или я для тебя всего лишь удобный сосед, которого ты держишь по привычке?
В висках у меня стучала кровь. Этот дом записан на меня. Это наследство, моя крепость, всё, что у меня осталось. Я не просто вложила сюда деньги — я вложила жизнь, бессонные ночи, силы, переживания, память. И теперь он требует половину?
Моя семья и подруги — все как одна сказали: «Даже не вздумай, Грета». И я их понимаю.
Что если наш брак треснет? Он уйдёт и заберёт половину дома — дома, который я подняла из руин собственными руками. Это нечестно, это пугает, и я не могу на это согласиться.
Но дело не только в возможном разводе. Даже если наша семья продержится, я не могу не думать о том, что Маркус однажды спокойно перепишет свою долю детям от первого брака. Он любит их — и правильно делает, но я не готова делить своё наследство с людьми, которые к нему не имеют никакого отношения. Я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы мой дом стал частью чужих планов.
Я пыталась объяснить ему свои страхи.
— Маркус, — сказала я за ужином, — этот дом — всё, что у меня есть. Я не могу просто так отдать половину. Это не недоверие, это моя безопасность.
Он нахмурился и бросил с раздражением:
— Если ты мне не доверяешь, тогда зачем вообще весь этот брак?
Его слова ранили, но я не отступила. Я не готова жертвовать спокойствием ради его обидчивости.
Теперь между нами висит тяжёлая тишина. Он смотрит на меня укоризненно, будто я предала его. А я чувствую, как внутри растёт стена. Я люблю его, но любовь не должна заставлять женщину отказываться от собственной защиты.
Подруги, с которыми я встречаюсь в кафе на окраине Бад-Тёльца, только качают головой:
— Ты всё правильно делаешь, Грета. Не сдавайся. Это твой дом, твоя жизнь.
И я знаю, что они правы. Но как объяснить Маркусу, что моё «нет» — не предательство, а необходимость?
По ночам я лежу без сна, смотрю в потолок и вспоминаю, как бабушка рассказывала истории об этом доме. Она мечтала, чтобы он стал моим убежищем. И я не могу предать эту мечту. Не могу предать себя.
Маркус, возможно, никогда не поймёт мои мотивы. Но я не стану рисковать тем, что мне принадлежит по праву. Этот дом — моя судьба, моя память, мой труд. И я не позволю никому переписать мою историю.
Жизнь в Бад-Тёльце течёт своим чередом. Соседи по-прежнему здороваются, сад расцветает, дом стоит крепко, словно напоминая мне о моей силе. Но тревога не уходит — я не знаю, чем закончится этот спор.
Одно я знаю наверняка: я не уступлю.
Не мужу.
Не обстоятельствам.
Не чьим-то ожиданиям.
Этот дом — часть меня. И я буду защищать его так же, как защищают самое дорогое.
