— Знаешь, мама права. Ты — нахлебница. Иди и устройся на работу! — резко выплюнул Илья, ударив ладонью по столу так, что ложка подпрыгнула и зазвенела.
Светлана застыла. В голове словно что-то хрустнуло. Обиды, злость, растерянность смешались в один тяжёлый ком, и какое-то время она даже не могла подобрать слова.
Нахлебница.
Так он только что назвал женщину, за счёт процентов с чьих накоплений платится их ипотека, коммуналка — вода, свет, газ — и даже его мобильная связь. Женщину, которая полностью посвятила себя их семье: стирает, готовит, убирает, стирает его рубашки, гладит брюки, следит за уютом и порядком.
Ещё до замужества у Светы была всего одна мечта — стать домохозяйкой. Не офис, не карьера, а дом, забота, спокойствие. К тридцати трём годам она заработала и отложила приличную сумму и уверенно отказалась от любых карьерных планов — решила, что теперь хочет жить для себя и своей семьи.
Илья был младше её на семь лет. И женился он, если честно, больше из расчёта, чем из большой любви. Но себе в этом он не признавался.
В порыве праведного гнева он, видимо, забыл пару важных деталей. Например, что его обожаемая мама, Ирина Арнольдовна, живёт не у себя, а в квартире, которую Светлана когда-то купила «по случаю». То есть в квартире, которая принадлежит именно Светлане. И что сама Света разрешила ей переехать «поближе к городу» — исполнить мамину мечту о жизни не в глубокой провинции.
— Ну что ж, дорогой, — сказала Светлана удивительно спокойно.
Она ещё раз повторила его слова, глядя ему прямо в глаза:
— Значит, в твоих глазах я нахлебница?
Илья передёрнул плечами, чувствуя за спиной будто бы холодный сквозняк.
— А что? Денег не хватает. Ты целыми днями дома сидишь, я один работаю, — неловко пробормотал он.
— То есть, по-твоему, этого мало? — Света чуть наклонила голову, всматриваясь в его лицо.
Ну да, играет в «главу семьи», отметила про себя она.
— Ладно, Илюша, будут тебе деньги. Подожди немножко, — тихо усмехнулась Светлана.
Она развернулась, взяла телефон и спокойно вызвала такси.
— Ты куда? — всполошился Илья, уже чувствуя, что что-то идёт не так.
— За деньгами, за деньгами, — так же спокойно ответила Светлана, захлопнув за собой дверь.
План «нахлебницы»
В такси она нервно постукивала ногтями по корпусу телефона и мысленно повторяла:
«Нахлебница, значит. Это я вас всех кормлю, плачу ипотеку, содержу вторую квартиру, купленную когда-то “на всякий случай”. Это я исполнила мечту его мамы — перевезла в город, терплю теперь её вечные истории про геморрой, радикулит и неудачную погоду. А в ответ — “иди работай, тунеядка”. Прекрасно».
— Конечно, я поехала прямиком в ближайшее агентство недвижимости, — пробормотала она вслух.
— Подождать вас? — спросил водитель.
— Да, далеко не уйду, — ответила Светлана.
Через несколько минут она поднялась по ступеням в офис с вывеской «Ваш дом». Это было недалеко от той самой «запасной» квартиры, где сейчас жила свекровь «на время».
Светлана вошла внутрь уверенным шагом.
— Здравствуйте. Мне срочно нужны квартиранты, — обратилась она к девушке-администратору. — Желательно студенты, которые готовы заплатить за пару месяцев вперёд. И чтобы с котами было можно.
Администратор вежливо улыбнулась и направила её к Игорю из пятого кабинета.
Игорь подробно расспросил Светлану о квартире, условиях и сроках, записал всё в бланк.
— Думаю, найдём вам жильцов очень быстро, — сказал он. — Есть пара подходящих вариантов, думаю, уже завтра покажем квартиру.
— Отлично. Оформляйте, — кивнула Светлана и, не затягивая разговор, подписала договор на подбор арендаторов.
Через полчаса она уже стояла у двери той самой квартиры. Внутри, в халате в цветочек и с бигуди на голове, показалась Ирина Арнольдовна.
— Светочка, а чего не предупредила? Всё в порядке? Какая-то ты… не такая, — настороженно спросила она, включив свой материнско-интуитивный радар.
— Я как раз борщ поставила. Останься поужинать, — попыталась она сгладить обстановку.
Но Светлана не улыбнулась.
— Собирайтесь, Ирина Арнольдовна. Ваше пребывание здесь закончено, — ровно сказала она.
Свекровь моргнула, не до конца понимая, что услышала.
— В каком смысле — закончено? Ты же сама сказала: “живите, сколько хотите”. Я, между прочим, шкаф купила, вещи перевезла. Что случилось-то? Почему вдруг?..
— Помню, — кивнула Светлана. — Но у вашего сына, как я поняла, сложные времена. Такие сложные, что он сегодня накричал на меня из-за денег, назвал нахлебницей. Так что, Ирина Арнольдовна, собирайтесь, пожалуйста. С завтрашнего дня квартира сдаётся. Извините.
Она без лишних пауз начала молча складывать вещи свекрови в большие мусорные мешки. Халат, кофты, коробки, кремы, лекарства — всё аккуратно, но быстро.
Минут через пятнадцать в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина с чемоданчиком.
— Сантехник? — переспросила Ирина.
— Нет, — ответил он. — Служба по замене замков. Вы вызывали?
— Да, проходите, пожалуйста, — спокойно сказала Светлана, широко распахивая дверь.
Ирина Арнольдовна застыла с повисшей в воздухе рукой.
— Светлана, ты что делаешь?! — сорвалась она.
— Забочусь о нашем будущем, — ровно ответила Светлана. — Оптимизирую расходы и увеличиваю доход. Всё ради семьи.
Мастер тем временем ловко снял старый замок и начал ставить новый.
— Светочка, как тебе не стыдно? — всхлипнула свекровь. — Я же привыкла уже… У меня тут борщ, цветок… бегонья моя!
— Не переживайте, — бодро сказала Светлана. — Кастрюлю с борщом заберёте с собой. А бегонье, поверьте, на свежем деревенском воздухе будет ещё лучше.
На улице их уже ждал таксист — тот самый, которому Светлана заранее оплатила «по времени».
— Так, — сказала она. — Машина ждёт. Вещи сложены. Вас отвезут прямо до дома, до самого сельсовета.
Ирина пыталась дозвониться всем подряд: сестре, подруге, дальним родственникам, чтоб только не возвращаться в свою деревню.
— Люба, возьми меня. Как это — у вас и так трое в двухкомнатной?
— Аллочка, родная, может, на недельку? Что значит — ты завтра улетаешь? В Турцию?…
— Ну хоть кто-нибудь…
Таксист, получив оплату за полный день, философски дремал, слушая её жалобы.
В итоге, переубеждать было некого. Спустя полчаса звонков и причитаний, машина тронулась в сторону деревни.
«Оптимизация семейного бюджета»
Когда Светлана вернулась домой, Илья сидел на диване с мрачным видом.
— Где ты была? — буркнул он.
Света сняла пальто, положила сумку.
— Ходила за деньгами, как ты и просил, — спокойно сказала она. — С завтрашнего дня квартира, где жила твоя мама, сдаётся. Я приняла решение. Раз мы, как ты говоришь, “не вывозим”, будем жить экономно.
Она села напротив и продолжила:
— Ты будешь ходить на работу пешком. Обеды и кофе — из дома, в контейнерах. По вечерам — никакого пива, сигарет и прочих радостей. По питанию: каши, немного овощей, пока финансовая ситуация не наладится.
Илья подскочил как ошпаренный.
— Светка, ты с ума сошла?! Ты выставила маму?! Где она сейчас вообще?!
— Спокойно, — невозмутимо ответила Светлана. — Уже едет домой. Вместе со своими вещами и борщом.
Илья побледнел.
— То есть ты реально… выгнала её?!
— Нет, — поправила Светлана. — Я просто прекратила субсидировать её городской отпуск за свой счёт. И заодно увеличила наш доход от сдачи квартиры.
Илья схватился за голову:
— Светка, ты чудовище! Она пожилой человек!
— Деревенский воздух полезен, — мягко ответила Светлана. — Там ей как раз посоветовали: «окучивай картошку, и все болезни пройдут». Вот и будет следовать рекомендациям.
Он опустился на диван, как будто у него из-под ног убрали пол.
Итоги для всех
Все эти дни, пока его мама ехала в такси, в деревенский дом и продолжала звонить всем подряд, пытаясь найти «убежище», Светлана спокойно занималась своей жизнью.
Через неделю, питаясь исключительно кашами и без вечернего пива, Илья не выдержал. Собрал вещи и ушёл, хлопнув дверью. Оставив Светлане только один вопрос:
— Зачем ты так сделала?..
Она посмотрела на него уже без любви — только с усталостью и холодной ясностью.
— Затем, милый мальчик, что я хотела уберечь твою тётушку-судьбу от лишнего стресса, — ответила она. — И себя — тоже.
Он ушёл. И Светлана наконец поняла: ей не хочется его возвращать.
Да, теперь она была одна. Но странным образом — ей стало легче дышать. В квартире воцарилась тишина. Никто не называл её больше нахлебницей. Никто не диктовал, как ей жить, на что тратить деньги и чем она «обязана».
У неё была ипотека, две квартиры, свой характер и, наконец-то, покой.
