Тоня в земле, которая сжала мой юмор, и мир вокруг замер, оставляя без ответов. Каждый вдох ощущался как борьба за небольшой огонек. Надежда шептала: «Ты дождешься меня». Бесконечные порывы земли путали лапы, уводили в мечты. Я просил у ночи лишь крошечный луч света.
Слышал шаги — и сердце переполнилось надеждой. Это значит, приближается спасение. Руки тянулись ко мне из темноты, смывали остатки зимы. Тепло человека оказывалось сильнее, чем холодная, сжимающая земля, и вот я вновь живу — мы выбрались из тумана.
Я научусь дышать — потому что мы вместе. И вдруг я почувствовал, как земля уходит из-под моих лап, как мягкий берег осыпается, и в мгновение ока я оказался в холодной, липкой жиже. Сначала я подумал, что смогу выбраться, что это всего лишь лужа, но каждый резкий движение погружало меня дальше. Лапы скользили, когти ослабели, дыхание стало рваным. Темнота нависла над мной — не ночная, а тягучая, земляная, высасывающая силы.
Я пытался лаять, но вместо голоса из груди вырывался лишь хрип. Этот хрип заглушала земля, и я не знал, сколько времени прошло. День ли это или ночь, или даже несколько суток — солнечный свет порой пробивался сверху, но я видел его лишь как блеклые пятна, размазанными слоем грязи. Я слышал смех детей, звуки металлического забора, пение птиц, но все это было чуждо, как будто из другого мира. Я оставался здесь — в ловушке, где каждое движение приближало к смерти.
Говорил сам с собой, чтобы не потерять рассудок. «Дыши», — повторял я. — «Ещё немного. Если наступит утро, значит, я живу. Выдержи». Иногда шептал земле: «Отпусти меня. Я хочу увидеть траву, снова бежать». Но она молчала, только сильнее сжимала, будто желая сделать своим.
Холод ночи вгрызался в кости, а днем жара превращала яму в котел. Мне снилось, что я снова бегу по дороге, чувствую запах хлеба из пекарни, кто-то ласково гладит мою голову. Я просыпался и понимал: это всего лишь воспоминания. Мир забыл обо мне.
Но сердце продолжало биться. Оно стучало для надежды, которую не мог объяснить. Когда силы почти оставили меня, я услышал шаги. Сначала далёкие, потом всё ближе. Я подумал, что это очередной сон. Но затем раздался голос — живой, удивлённый и полон боли:
— Боже… он ещё жив!
Женщина склонилась надо мной. Я почувствовал её дыхание и запах кожи. Она плакала, но её руки были сильными и осторожными.
— Держись, малыш, — сказала она. — Я не позволю тебе погибнуть.
Подошёл мужчина:
— Осторожно. Если тянуть резко, он уйдет глубже. Нужен материал, что-то широкое, чтобы поддеть.
— У меня есть полотенца, — ответила она. — Мы не оставим его здесь.
Они работали вместе. Я слышал их дыхание, счёт “раз, два, три”, чувствовал, как подо мной перемещается ткань, как руки вытаскивают меня из объятий темноты. Земля сопротивлялась, но в этот раз её сила оказалась слабее. И вдруг груз, который держал меня, отпустил. Я выскользнул на свет, тяжёлый, дрожащий, но свободный.
Меня завернули в одеяло. Я лежал, не в силах пошевелиться, но впервые за долгое время чувствовал тепло. Женщина держала мою голову и шептала:
— Ты упрямый. Тебе удалось. Теперь всё позади.
В машине я слышал их голоса. Мужчина говорил:
— Еле дышит. Но есть шанс.
— Шанс — это именно то, что нам нужно, — отвечала она.
В клинике меня мыли часами. Вода становилась чёрной, полотенца серыми. Я лежал, позволяя им смывать весь этот кошмар. Иногда открывал глаза и видел её лицо. Она улыбалась сквозь слёзы и повторяла:
— Теперь ты с нами. Теперь будет жизнь.
Доктор с сухим голосом произнёс:
— Истощение, гипотермия, лёгкие полны воды… Но это воин. С таким упорством он выйдет из этого.
Меня лечили: капельницы, лекарства, тёплые ванны. Я обучался вновь учился дышать, пить, делать шаги. Я падал, но всегда были рядом руки, которые поднимали меня. Ночами мне снилась яма, и я вздрагивал, но женщина садилась рядом, клала руку мне на грудь и шептала:
— Это всего лишь сон. Теперь есть трава, не грязь. Дыши спокойно.
Каждый день приносил маленькие победы. Впервые я попробовал еду — и она не пахла гнилью. Я сделал несколько шагов по двору, а земля под лапами была твёрдой и сухой. Я услышал собственное лаяние — слабое, хриплое, но настоящее. И тогда я понял: я вернулся.
Мужчина приносил мне старый шарф и говорил:
— Пусть привыкает к запаху дома.
А когда доктор выходил, иногда тихо добавлял:
— Хорошая работа, мальчик. Живи.
Женщина всегда была рядом. Она гладила мою голову и говорила:
— Ты не только выбрался. Ты победил.
Теперь я часто лежу на веранде, вдыхая запах травы, дождя, свежего хлеба из соседнего дома. Я вспоминаю яму, но уже без страха. Она научила меня верить, что даже в самой густой тьме можно дождаться света. Нужно просто продержаться и дышать. Потому что однажды шаги приближаются, руки поднимают, и вся земля, что тебя сжимала, отпускает.
И тогда ты понимаешь: жизнь началась заново.
