«После тебя я боюсь даже дышать»: история, которую не забывают
Когда Светлана очнулась в больничной палате, мир вокруг казался расколотым пополам. Яркий свет ламп резал глаза, все тело ныло, а медсестра, не глядя, вводила лекарство в капельницу. За окном стояла звенящая тишина — мертвая, как после урагана. Она не сразу вспомнила, что это был не просто ураган. Это был крах.
Её муж, Дмитрий, разбил не только её сердце. Он уничтожил её веру в себя, растоптал светлый образ семьи, заставил усомниться: была ли она когда-то не просто приложением к его жизни, а человеком?
Поженились они, когда Свете исполнился двадцать один. Скромная свадьба, общага, первенец — вроде бы обычная история. Дима был из тех, кто на людях говорил сладко, а дома замыкался в молчании. Сначала она думала — это просто особенность характера. Потом — что это стена. А со временем стена начала душить. Он никогда не обнимал её просто так. Не спрашивал, как дела. Не смотрел в глаза. Но при этом играл роль идеального отца — или мастерски её изображал.
Когда она забеременела второй раз, Дмитрий резко отдалился. Пропадал до ночи, отмалчивался. На вопросы — ледяное молчание. Когда родилась дочь, он даже не пришёл в роддом.
«Дела», — бросил в трубку. «Разберётесь сами».
Светлана разбиралась. Вставала ночью к детям, готовила, таскала коляску по лестнице. А он… молчал. Жил в одной квартире, но будто за тысячи километров.
Однажды она нашла в его телефоне переписку. «Котик», «солнышко», «скучаю», «когда твоя жена снова уедет к маме?» — и это были не просто слова. Там были фото. Переводы. Свидания. Всё как есть.
Она не кричала. Просто сидела на кухне, сжимая остывшую чашку, и молчала. Он вернулся, как обычно, швырнул ключи на тумбу, скинул ботинки.
— Поговорим? — голос её дрожал, но звучал ровно.
— О чём? — даже не поднял взгляд.
— О женщине, которой ты пишешь каждый день. Которая мне не подруга, не родня, а просто никто.
— Не драматизируй. Просто флирт, — отмахнулся он.
— Ты ей деньги переводишь.
— А ты мне что, ревизор?
Той ночью она собрала детские вещи и ушла. Не плакала. Не умоляла. Просто ушла. К матери, в другой район, в съёмную однушку. И начала с чистого листа.
Шли месяцы. Дети росли. Света устроилась в бухгалтерию. Знакомые пытались её свести с кем-то, но она не могла. От каждого мужчины веяло холодом. Руки дрожали, если кто-то случайно касался её плеча. Она боялась. Боялась снова стать фоном. Боялась снова поверить и получить нож в спину. Признавалась себе: после него она разучилась доверять.
А потом — случайно, на встрече однокурсников — она увидела Игоря. Когда-то — сосед по общаге, вечный балагур, слегка неуклюжий. Теперь — уверенный, спокойный, с умными глазами. Они проговорили до утра, и она впервые за годы смеялась так, что щёки болели.
Игорь не лез в душу. Не давил. Он просто был.
— Света, мне не нужно, чтобы ты что-то доказывала. Мне просто хорошо с тобой.
— А если я… пустая? — выдохнула она.
— Пустые не горят так, как ты. Они — как пепел. А ты — огонь.
Через год они съехались. Дети к нему тянулись. В доме наконец стало по-настоящему тепло. Она всё ещё вздрагивала, если он задерживался, нервноНо теперь, когда он обнимал её на пороге, шепча: «Я дома», — она наконец перестала сжиматься внутри от страха.
