На кухне в ленивых клубах пара вилась, пока Анастасия жарила котлеты, как вдруг в прихожей грохот – её дочки вернулись от бабушки. Сбросив куртки, Даша и Маша хором заявили:
— Больше не поедем. Она нас не любит.
Настя замерла. Глянула на девочек.
— С чего взяли?
— Все сладости отдавала Диме и Лизе. А нам – крохи. Им можно было орать и носиться, а нам – сидеть смирно. Когда они уезжали, бабка засунула им в карманы шоколадки, нацеловала, провожала до автобуса. А нас – просто вытолкала за порог…
Голос Насти дрогнул. Свекровь, Галина Петровна, давно показывала, кого считает внуками по-настоящему. Димины и Лизины фото – на самом видном месте. А двойняшки – дети «чужой» невестки.
Когда-то, только выйдя за Никиту, Настя ещё верила в мир. Не подруги, но и не враги. Всё рухнуло, когда у сестры Никиты родились дети. Галина Петровна расцвела – внуки стали её солнцем. Но только «кровные».
А когда у Насти родились двойняшки, свекровь буркнула:
— Две сразу? Ну вы даёте. Мне их не вынянчить.
Никита тогда отрезал: помощи не просили. Но между ними выросла стена. С тех пор Настина мама таскала коляски, водила на кружки, дарила теплоту. А Галина Петровна лишь вздыхала: «Ах, как Димочка вчера стишок рассказал!»
Годы катились, а отношение не менялось. Детям Никиты – подарки «для галочки». Детям сестры – золотые горы. Даже соседкам втихомолку бубнила:
— Настоящие внуки – от дочки. А эти… мало ли чьи.
Когда слова долетели до Никиты, он первый раз в жизни наорал на мать. Недолго – бабушка всё равно гладила «любимчиков» по голове. А дети чувствовали.
В тот день девочки рассказали, как бабка выгнала их, потому что «голова раскалывается». Заставила идти через пустырь – одной дорогой брести, где стаи собак рыскали. Им было по шесть.
— ОДНИ?! – Никита посерел.
— Ага… – зашептала Маша. – Мы плакали…
Никита тут же позвонил матери:
— Ты знала, что заставила их идти через пустырь?
— Не драматизируй, – хмыкнула та. – Пусть привыкают.
— Шестилетним?! Ты бы Лизу одну отпустила?
— Вот оно что! Невестка тебе мозги запудрила?
Трубка захлопнулась. Никита смотрел на Настю, будто впервые её видел. Та лишь стиснула зубы.
— Всё, – выдохнула Настя. – Больше не ступят на её порог. Есть бабушка, которая их обнимает – моя мама. А этой – живи со своими «кровными».
Пролетели годы. Девочки вытянулись. И только когда Галина Петровна слегла, вдруг вспомнила про Дашу и Машу.
Сначала дозвонилась Диме – тот фыркнул: «Я не уборщица». Лиза тоже: «ЕГЭ готовлюсь». Тогда свекровь набрала Никиту:
— Пусть твои приедут, помогут.
— Ты их пять лет не видела. Вспомнила? Проси тех, кого целовала, – бросил он.
Потом звонок Насте:
— Ты обязана приехать! Я больна!
— Никому ничего не должна. Ваша дочь рядом – к ней и стучитесь. Мы в отъезде. А дети у той бабушки, у которой внуки – все свои.
Галина Петровна уставилась в потолок. Неужели никто не придёт?
Но разве она виновата?
Она ведь всегда знала – чья кровь дороже.
